26.06.2010 в 14:32
Пишет kakerlake:еще один фикус по Кусочку
читать дальше***
***
Вечером пошел дождь. Дорога была мокрая, и Зоро разрывался между благоразумием, призывающим сдержаться и не гнать мотоцикл, и желанием скорее вернуться домой.
Домой. Никогда еще прежде у него не было места, в которое он стремился бы возвращаться так, как оно влекло его сейчас. Он даже наплевал на здравый смысл и сразу же после последней встречи подхватил футляр с мечами, забрал так и не распакованную сумку из пустого номера, в котором почти не появлялся, и, прощаясь, пожал руку Шанксу. Рыжий окинул его насмешливо-понимающим взглядом и категорично посоветовал не пороть горячку, вернуться в номер и поспать хотя бы пару часов. Ророноа недовольно цыкнул, сказал, что, при всем уважении, тот может делать со своими советами, и, закинув вещи на байк, вырулил на трассу.
Он сам толком не понимал, что его гонит так, словно в спину ему дышал сам Дьявол, но привычно отбрасывал все сомнения и, не колеблясь, продолжал прибавлять газу. Он просто знал, что поступает правильно – остальное не важно.
Быстро стемнело и, когда до города оставалось полчаса езды прежним темпом, пошел дождь. Дорога сразу стала скользкой, и мотоцикл стало заносить на поворотах. Зоро сцепил зубы и все же сбросил скорость. Ничего – успокаивал он себя – лишние двадцать минут ничего не решают. Он все равно должен был вернуться только завтра, и Санджи наверняка не ждал его сейчас. Перед отъездом он звонил повару, но тот, по всей видимости, отключил телефон. Что не удивительно - была пятница, а по пятницам в конце дня в ресторане яблоку негде было упасть, и Санджи опять наверняка носился как ошпаренный между кухней и залом.
Зоро насмешливо хмыкнул.
Словно без него команда, до того всегда отлично справлявшаяся, вдруг получит резкое разжижение мозгов и не сможет приготовить даже самое простое блюдо. Этот кок слишком высокого о себе мнения. А потом еле доползает до кровати, валясь в нее срубленной мачтой.
Он нахмурился, но, вспомнив блондина, мирно сопящего в позе морской звезды прямо поверх не разобранной постели, не снимая одежды и в одном ботинке, снова ухмыльнулся. Придется ему потесниться.
URL записиНазвание: In The Morning
Автор: kakerlake
Фэндом: АУ по Куску, но в принципе может читаться как оридж (АУ же)
Пейринг: Зоро/Санджи
Рейтинг: R (упс, нэ?)
Жанр: романтика, сонгфик
От автора: Написано по "принципу Шикамару" (с) by Элик, то есть я написал то, что хотел бы видеть в фэндоме, но увы не нашел. Короче, для себя чисто написал. Эта идея давно мне очень сильно хотелась - впервые, как я услышал эту песню, я сразу же четко представлял себе, как хорошо на нее ложится ЗоСановское АУ. Я просто бредил этой идеей и мечтал, чтобы кто-нибудь ее мне написал. Но увы, увы... В общем, мне надоело ждать у моря погоды, я засучил рукава и сделал то, чего хотел, сам. Для себя. Сам шучу и сам смеюсь - что-то типа, угу.
И да - установка сразу шла на романтику. Махровую такую, чтобы в каждой строчке подразумевалось именно то, что подразумевалось, и чтобы только два человека - и пусть весь мир подождет. Кого смущает такое деффчачество, прошу не трепать себе нервы и просто не читать.
Санджи открыл глаза и неосознанным жестом провел рукой по пустой подушке рядом. Доброе утро. Он по-прежнему в постели один. Глухо застонав, он с трудом заставил себя сесть в кровати и запустил ладонь в волосы, взъерошив челку и потянув пряди до боли. Пятница. Последний день. Тот самый день. Сдавленно прорычав проклятье, он собрал всю свою силу воли и вытащил себя из кровати под душ.
Зоро был "в командировке" - вот уже десять дней. И почти две недели Санджи просыпается один. Плещется в ванной тоже один. Готовит завтрак на одного. И засыпает вечером, обнимая подушку.
Зоро был "в командировке" - вот уже десять дней. И почти две недели Санджи просыпается один. Плещется в ванной тоже один. Готовит завтрак на одного. И засыпает вечером, обнимая подушку.
На душе было откровенно паршиво, делать ничего не хотелось, и, налив себе стакан апельсинового сока, он плюхнулся на диван в гостиной, бессмысленно переключая каналы. Веселые картинки ни хрена не веселили, он выключил ящик и зашвырнул пульт куда-то в угол. Все раздражало. Господи, когда я успел стать таким мямлей?! - думал он, прижимая ко лбу холодный стакан. Он догадывался, что в последний будет хреново. Но не думал, что настолько хреново!
- Один день. Один день. Один чертов, мать его, день!
Легче не стало.
Санджи судорожно вцепился пальцами в телефон. Звонила Нами. Волновалась - он еще вчера предусмотрительно сказал ребятам, что в ресторане не появится - и это в пятницу. Да срать ему на эту пятницу! Он не мог показаться перед работниками в таком виде, и тем более - перед леди.
- Да, Нами-суан, - вымученно попытался улыбнуться повар в трубку, но от прежнего энтузиазма осталась лишь блеклая тень. - Ты как всегда прекрасна. Твой божественный голос бальзамом проливается на мою иссушенную душу...
- Санджи, - голос журналистки был серьезным и немного встревоженным. - Кончай этот треп. Ты уже третий день не вылезаешь из своей берлоги! Это не похоже на тебя, я начинаю волноваться.
- Я тоже, моя королева, - вздохнул он, достал сигарету, и добавил еще тише. - Я тоже...
- Так, Санджи. Прекращай немедленно! Собирай себя и дуй на кухню - я сейчас приеду, - безапелляционно произнесла она, не давая ему вставить и слова. - И если по приезду меня не будет ждать просто сногсшибательный завтрак, кое-кто крупно пожалеет.
- Но Нами-сан! - Санджи улыбался уже увереннее, почти как обычно. - Тебе не стоит...
- Еду, - поставила она точку в разговоре и отключилась. Повар с грустной улыбкой посмотрел на телефон и, закусив губу, отключил его вовсе. Если позвонит Зоро, то он просто разревется ему в трубку. Боже мой, какой позор. Последний раз он плакал, когда Зефф вышвырнул его из своего ресторана. И это были слезы облегчения и благодарности. Столько лет прошло... А сейчас он готов реветь как сопливая девчонка из-за того, что какой-то мохоголовый придурок перевернул с ног на голову всю его жизнь!
Санджи решительно тряхнул головой, возвращая себя в реальность - его богиня права, пора завязывать с саморефлексией. До чего же дерьмовое утро...
Приход Нами немного взбодрил его, и он приготовил легкий, малокалорийный, но питательный завтрак, и даже небезуспешно пытался делать вид, что с ним все в порядке. Нами ушла, кинув на него настороженный взгляд, но сделав вид, что поверила. И теперь он, как ни в чем не бывало, насвистывая, мыл посуду под краном. Санджи принципиально не пользовался посудомоечными машинами: мыть тарелки после еды - это как завершающая часть священного ритуала приготовления пищи. Последняя точка, которая обрывает то, что было, и дает начать все заново. Он любил это действие. Тем более бытовая техника не позволяет делать этого вместе, как обычно они... Ну, началось! Санджи зло сжал зубы, сигарета дернулась, и пепел упал в мыльную воду. Не на долго же его хватило. Внутри поднималась упрямая злость.
Полтора года они трепали друг другу нервы. Первый год - сознательно, и еще полгода, потому что просто не умели иначе. А теперь... А что теперь? Семейная идиллия, блин. Черта с два, проклятый маримо! У любой зависимости есть пределы, и мы поиграем в эту игру вместе! Санджи с остервенением стал намывать тарелку. Больше никакой медитативности в его движениях не было.
***
Вечером пошел дождь. Дорога была мокрая, и Зоро разрывался между благоразумием, призывающим сдержаться и не гнать мотоцикл, и желанием скорее вернуться домой.
Домой. Никогда еще прежде у него не было места, в которое он стремился бы возвращаться так, как оно влекло его сейчас. Он даже наплевал на здравый смысл и сразу же после последней встречи подхватил футляр с мечами, забрал так и не распакованную сумку из пустого номера, в котором почти не появлялся, и, прощаясь, пожал руку Шанксу. Рыжий окинул его насмешливо-понимающим взглядом и категорично посоветовал не пороть горячку, вернуться в номер и поспать хотя бы пару часов. Ророноа недовольно цыкнул, сказал, что, при всем уважении, тот может делать со своими советами, и, закинув вещи на байк, вырулил на трассу.
Он сам толком не понимал, что его гонит так, словно в спину ему дышал сам Дьявол, но привычно отбрасывал все сомнения и, не колеблясь, продолжал прибавлять газу. Он просто знал, что поступает правильно – остальное не важно.
Быстро стемнело и, когда до города оставалось полчаса езды прежним темпом, пошел дождь. Дорога сразу стала скользкой, и мотоцикл стало заносить на поворотах. Зоро сцепил зубы и все же сбросил скорость. Ничего – успокаивал он себя – лишние двадцать минут ничего не решают. Он все равно должен был вернуться только завтра, и Санджи наверняка не ждал его сейчас. Перед отъездом он звонил повару, но тот, по всей видимости, отключил телефон. Что не удивительно - была пятница, а по пятницам в конце дня в ресторане яблоку негде было упасть, и Санджи опять наверняка носился как ошпаренный между кухней и залом.
Зоро насмешливо хмыкнул.
Словно без него команда, до того всегда отлично справлявшаяся, вдруг получит резкое разжижение мозгов и не сможет приготовить даже самое простое блюдо. Этот кок слишком высокого о себе мнения. А потом еле доползает до кровати, валясь в нее срубленной мачтой.
Он нахмурился, но, вспомнив блондина, мирно сопящего в позе морской звезды прямо поверх не разобранной постели, не снимая одежды и в одном ботинке, снова ухмыльнулся. Придется ему потесниться.
***
Вернувшись с рынка с полными пакетами свежих продуктов, он снова окунулся в тишину пустой квартиры, и поднявший было настроение привычный процесс неторопливой оценки и выбора продуктов как-то отошел на второй план. Блондин недовольно пыхнул сигаретой, аккуратно снял любимые модельные туфли и так же аккуратно поставил их на подставку для обуви. Четкие, скупые движения. Ничего лишнего. Раскладывая купленные продукты по своим местам, он краем уха слушал диктора, который пророчил ливни с грозами по всему восточному побережью, и напряженно соображал, чем же еще он может отвлечь себя. Перспектива снова проворочаться без сна полночи в огромной кровати не прельщала. Диджей запустил музыку, а из пакета выпал лимон и, прокатившись по бледно-зеленой плитке, исчез под столом.
- Твою мать! - повар полез доставать беглеца. - Порежу! На тонкие ломтики! А потом...
И тут его осенила идея. Все гениальное просто! Немного коньяка, пара гранатов, специи, долька лимона и много-много льда. Элементарно. В "All Blue" давно пора обновить карту коктейлей, а если еще немного поменять основу...
***
Заезжая на территорию парковки, он привычно бросил взгляд на окна, но так и не смог определить, какой из всех этажей – пятнадцатый, и оставил это гиблое дело. Все равно в большинстве окон не горел свет. Выходя из лифта и сражаясь с замком, он старался производить как можно меньше шума, чтобы не разбудить Санджи - тот спал всегда слишком чутко. Зоро аккуратно поставил сумку в прихожей, стянул с себя мокрую куртку, и, подхватив футляр с мечами, на цыпочках прокрался в гостиную. Проходя мимо спальни, он замер – из-под двери пробивалась едва заметная полоска света, и на грани слышимости играла музыка. Удивленный, он бесшумно открыл дверь, сделал шаг… и замер столбом.
Перешагнув порог, он мгновенно окунулся в ту атмосферу, которую умел создавать вокруг себя только Санджи – словно одним шагом перешел в другое измерение, и прежний мир остался за порогом. Слабый свет ночника скрадывал очертания предметов, и уже почти растворившийся запах сигаретного дыма знакомо дразнил обоняние. Музыкальный центр тихонько выплескивал в атмосферу тонкие переливы блюза. Глубокий бархатистый женский голос пел что-то насмешливое про три чашки кофе и надоедливого ухажера, а Санджи…
Заезжая на территорию парковки, он привычно бросил взгляд на окна, но так и не смог определить, какой из всех этажей – пятнадцатый, и оставил это гиблое дело. Все равно в большинстве окон не горел свет. Выходя из лифта и сражаясь с замком, он старался производить как можно меньше шума, чтобы не разбудить Санджи - тот спал всегда слишком чутко. Зоро аккуратно поставил сумку в прихожей, стянул с себя мокрую куртку, и, подхватив футляр с мечами, на цыпочках прокрался в гостиную. Проходя мимо спальни, он замер – из-под двери пробивалась едва заметная полоска света, и на грани слышимости играла музыка. Удивленный, он бесшумно открыл дверь, сделал шаг… и замер столбом.
Перешагнув порог, он мгновенно окунулся в ту атмосферу, которую умел создавать вокруг себя только Санджи – словно одним шагом перешел в другое измерение, и прежний мир остался за порогом. Слабый свет ночника скрадывал очертания предметов, и уже почти растворившийся запах сигаретного дыма знакомо дразнил обоняние. Музыкальный центр тихонько выплескивал в атмосферу тонкие переливы блюза. Глубокий бархатистый женский голос пел что-то насмешливое про три чашки кофе и надоедливого ухажера, а Санджи…
Он не спал.
Санджи сидел на кровати, согнув одну ногу в колене, прикрыв глаза и откинувшись назад. Одной рукой он держал у губ высокий стакан с коктейлем, делая маленький осторожный глоток, а другой… Другой рукой повар прижимал к себе его подушку.
Зоро похлопал глазами, но видение не исчезло.
Санджи все так же сидел на кровати. И обнимал подушку. Как маленький ребенок. Он казался таким беззащитным и уязвимым. Потерянным. Рубашка слишком широким воротом сползла на одно плечо, длинные ноги казались тонкими и ломкими, как у кузнечика.
Его Санджи был растерянным маленьким мальчиком, не спал ночью и ждал его.
Футляр, выпавший из непроизвольно разжавшихся пальцев, глухо стукнул, ударившись о пол. Блондин резко распахнул глаза и уставился на него так, словно увидел приведение. На долю секунды этот взгляд парализовал мечника – удивление, страх, недоверие, радость, недовольство, усталость и мгновенно вспыхнувший вызов – весь этот коктейль обрушился на него, перебивая дыхание и стирая любые мысли.
Повисла пауза. Где-то за гранью играл джаз. Санджи, не отрывая от него парализующий взгляд, медленно отвел руку в сторону и поставил стакан на тумбочку. Его щеки пылали.
Секунда.
Тихий стук стеклянного донышка о полированную поверхность. У Зоро по спине от затылка до пят пробежала холодная волна, состоявшая, казалось, из тысячи ледяных иголочек.
Вторая.
Ни один из них не дышал, глядя другому в глаза. Санджи так же медленно опустил руку на кровать.
Еще секунда.
Едва различимый звон льда о стенки стакана послужил стартовым сигналом и словно спустил пружину, медленно закручивающуюся вдоль позвоночника.
С тихим, едва различимым животным рыком, он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и, навалившись сверху, вдавил блондина в матрас. Совершенно позабыв о том, кто он такой, где он сейчас, и что делает, он беспорядочно гладил Санджи по волосам, по рукам, по бедрам, скользил горячими ладонями по животу, цепляя пуговицы. Он тыкался носом, вдыхая его запах, и покрывал короткими мелкими поцелуями все, до чего мог достать. Краем уха, он слышал, как Санджи сбивчиво дышит и шипит что-то недовольное о сумасшедших тупоголовых мокрых маримо. Зоро, прижавшийся щекой к его груди, слышал не его голос – едва различимый, сиплый, но удивительно глубокий, а ловил вибрацию – низкую и заставлявшую сознание уплывать куда-то все глубже и глубже, а все тело - дрожать. Кончики пальцев зудели, мышцы налились напряженным нетерпением.
Целуя повара так, словно пытался съесть целиком, он выпутывал его из дурацкой безразмерной рубашки, которая, казалось, не закончится никогда, и тихо ругался сквозь зубы. Краем сознания отметив, что это, вроде бы, была его рубашка, Зоро зашвырнул, наконец, бесполезную тряпку куда-то прочь. Что-то брякнуло, раздался грохот падающего предмета, и свет стал еще слабее. Кажется, ночник упал на пол. К черту!
С тихим довольным урчанием он провел ладонями по груди Санджи и раскатал его руки в разные стороны. Довольно ухмыльнулся, представшей картине. Повар дышал мелко и часто, грудь его опускалась и поднималась, на скулах застыл болезненный румянец, а глаза сверкали, как два угля. Он рычал и сыпал проклятьями, а Зоро наклонился вперед и начал неторопливо выцеловывать его скулу, ощущая губами жар разгоряченной кожи и колкость редкой короткой щетины на подбородке. И это было его ошибкой. Длинные сильные ноги оплели его, как кольца удава, рывок - и вот он уже лежит на спине, а Санджи победно оседлал его бедра. Повар говорил что-то, говорил и говорил. Рычал, меняя интонации, насмешничал и вкрадчиво объяснял, перемежая звуки паузами, делал что-то с его рубашкой. А Зоро не слышал ни единого слова, ловя вибрации его голоса всем телом, глядя на него невменяемым взглядом, и улыбался как последний идиот. Любовался.
Санджи сидел на кровати, согнув одну ногу в колене, прикрыв глаза и откинувшись назад. Одной рукой он держал у губ высокий стакан с коктейлем, делая маленький осторожный глоток, а другой… Другой рукой повар прижимал к себе его подушку.
Зоро похлопал глазами, но видение не исчезло.
Санджи все так же сидел на кровати. И обнимал подушку. Как маленький ребенок. Он казался таким беззащитным и уязвимым. Потерянным. Рубашка слишком широким воротом сползла на одно плечо, длинные ноги казались тонкими и ломкими, как у кузнечика.
Его Санджи был растерянным маленьким мальчиком, не спал ночью и ждал его.
Футляр, выпавший из непроизвольно разжавшихся пальцев, глухо стукнул, ударившись о пол. Блондин резко распахнул глаза и уставился на него так, словно увидел приведение. На долю секунды этот взгляд парализовал мечника – удивление, страх, недоверие, радость, недовольство, усталость и мгновенно вспыхнувший вызов – весь этот коктейль обрушился на него, перебивая дыхание и стирая любые мысли.
Повисла пауза. Где-то за гранью играл джаз. Санджи, не отрывая от него парализующий взгляд, медленно отвел руку в сторону и поставил стакан на тумбочку. Его щеки пылали.
Секунда.
Тихий стук стеклянного донышка о полированную поверхность. У Зоро по спине от затылка до пят пробежала холодная волна, состоявшая, казалось, из тысячи ледяных иголочек.
Вторая.
Ни один из них не дышал, глядя другому в глаза. Санджи так же медленно опустил руку на кровать.
Еще секунда.
Едва различимый звон льда о стенки стакана послужил стартовым сигналом и словно спустил пружину, медленно закручивающуюся вдоль позвоночника.
С тихим, едва различимым животным рыком, он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и, навалившись сверху, вдавил блондина в матрас. Совершенно позабыв о том, кто он такой, где он сейчас, и что делает, он беспорядочно гладил Санджи по волосам, по рукам, по бедрам, скользил горячими ладонями по животу, цепляя пуговицы. Он тыкался носом, вдыхая его запах, и покрывал короткими мелкими поцелуями все, до чего мог достать. Краем уха, он слышал, как Санджи сбивчиво дышит и шипит что-то недовольное о сумасшедших тупоголовых мокрых маримо. Зоро, прижавшийся щекой к его груди, слышал не его голос – едва различимый, сиплый, но удивительно глубокий, а ловил вибрацию – низкую и заставлявшую сознание уплывать куда-то все глубже и глубже, а все тело - дрожать. Кончики пальцев зудели, мышцы налились напряженным нетерпением.
Целуя повара так, словно пытался съесть целиком, он выпутывал его из дурацкой безразмерной рубашки, которая, казалось, не закончится никогда, и тихо ругался сквозь зубы. Краем сознания отметив, что это, вроде бы, была его рубашка, Зоро зашвырнул, наконец, бесполезную тряпку куда-то прочь. Что-то брякнуло, раздался грохот падающего предмета, и свет стал еще слабее. Кажется, ночник упал на пол. К черту!
С тихим довольным урчанием он провел ладонями по груди Санджи и раскатал его руки в разные стороны. Довольно ухмыльнулся, представшей картине. Повар дышал мелко и часто, грудь его опускалась и поднималась, на скулах застыл болезненный румянец, а глаза сверкали, как два угля. Он рычал и сыпал проклятьями, а Зоро наклонился вперед и начал неторопливо выцеловывать его скулу, ощущая губами жар разгоряченной кожи и колкость редкой короткой щетины на подбородке. И это было его ошибкой. Длинные сильные ноги оплели его, как кольца удава, рывок - и вот он уже лежит на спине, а Санджи победно оседлал его бедра. Повар говорил что-то, говорил и говорил. Рычал, меняя интонации, насмешничал и вкрадчиво объяснял, перемежая звуки паузами, делал что-то с его рубашкой. А Зоро не слышал ни единого слова, ловя вибрации его голоса всем телом, глядя на него невменяемым взглядом, и улыбался как последний идиот. Любовался.
А потом ему надоело, и он, потянувшись вверх, накрыл узкие губы своими, заткнув, наконец, этот язвительный рот, и принялся целовать - медленно, с оттягом, неотрывно глядя в широко распахнутые серые глаза. Одной рукой он гладил любовника по спине, прослеживая каждую впадинку на текучих мышцах, пересчитывая пальцами бугорки позвонков, все ниже и ниже, а другой зарылся в волосы, привлекая к себе и не давая отстраниться. Мягкие прядки на шее были влажными от пота, гибкое тело - горячим как никогда. Санджи сдавлено застонал ему в рот, постепенно забываясь, прикрыл глаза, и тогда Зоро вновь уложил блондина на постель, сбросил с себя оставшуюся одежду и единым плавным движением накрыл его собой - от живота к груди, кожей к коже. Санджи застонал и сцепил ноги у него на пояснице, но на этот раз не сопротивляясь, а чтобы удержать, прижать к себе сильнее, еще ближе, не отпускать.
Мечник медленно гладил гибкое податливое тело губами, едва касаясь соленой горячей кожи, то едва заметно прихватывая ее губами, то проводя языком. Шея, плечи, руки. Пальцы вплетались во влажные волосы, непрерывно гладили и сжимали, и с каждым касанием в груди становилось все теплее и теплее, душная волна затапливала сознание, накрывая постепенно и неумолимо. Сжимала что-то нестерпимо в груди. И хотелось не отрываться вовсе, прорасти сквозь кожу и раствориться без остатка - все во всем. Зоро шептал что-то бессмысленное, но крайне важное, ловил горячие губы и целовал, целовал, целовал. Пока в один момент не заглянул блондину в глаза и не замер на миг, пораженный. Обычно светлые, глаза Санджи потемнели и были совершенно шалыми. Взгляд был расфокусированным, смотрящим куда-то сквозь него, и в то же время пробивал насквозь, словно Зоро неожиданно вбили в череп два раскаленных гвоздя и они вышли наружу. Санджи не ругался привычно, не смеялся и не язвил. Он только стонал и дышал сипло, без всякого ритма - каждый новый вздох-стон был другой глубины и продолжительности. Его взгляд горел сквозь пространство, а сам он улыбался, перестав совершенно проявлять какую бы то ни было инициативу. Он комкал длинными пальцами сбившееся покрывало и просто следовал тому, что делал с ним Зоро, совершенно раскрывшись и потеряв всю свою воинственность. Зоро шептал ему что-то - он отвечал, Зоро касался его - он отвечал, Зоро любил его - он отвечал. Чисто и совершенно забыв себя. Такое с ними было впервые и мечник никак не мог поверить в то, что с ними происходило - с ними обоими, его тоже начало постепенно уносить куда-то прочь, дальше, чем когда либо прежде. Туда, где они еще никогда не были, к тому, что они никогда не чувствовали, то, чего никогда прежде не знали.
А на утро Санджи открыл глаза, и, встретив пристальный изучающий взгляд черных глаз напротив, улыбнулся - чисто и спокойно, показав ямочки на щеках.
- Привет, - улыбка была солнечная и радостная. - Ты вернулся.
Зоро обнял его в ответ, прижимая к себе крепче, и выдохнул куда-то в плечо:
- Я дома.
А что он еще мог ответить?
Мечник медленно гладил гибкое податливое тело губами, едва касаясь соленой горячей кожи, то едва заметно прихватывая ее губами, то проводя языком. Шея, плечи, руки. Пальцы вплетались во влажные волосы, непрерывно гладили и сжимали, и с каждым касанием в груди становилось все теплее и теплее, душная волна затапливала сознание, накрывая постепенно и неумолимо. Сжимала что-то нестерпимо в груди. И хотелось не отрываться вовсе, прорасти сквозь кожу и раствориться без остатка - все во всем. Зоро шептал что-то бессмысленное, но крайне важное, ловил горячие губы и целовал, целовал, целовал. Пока в один момент не заглянул блондину в глаза и не замер на миг, пораженный. Обычно светлые, глаза Санджи потемнели и были совершенно шалыми. Взгляд был расфокусированным, смотрящим куда-то сквозь него, и в то же время пробивал насквозь, словно Зоро неожиданно вбили в череп два раскаленных гвоздя и они вышли наружу. Санджи не ругался привычно, не смеялся и не язвил. Он только стонал и дышал сипло, без всякого ритма - каждый новый вздох-стон был другой глубины и продолжительности. Его взгляд горел сквозь пространство, а сам он улыбался, перестав совершенно проявлять какую бы то ни было инициативу. Он комкал длинными пальцами сбившееся покрывало и просто следовал тому, что делал с ним Зоро, совершенно раскрывшись и потеряв всю свою воинственность. Зоро шептал ему что-то - он отвечал, Зоро касался его - он отвечал, Зоро любил его - он отвечал. Чисто и совершенно забыв себя. Такое с ними было впервые и мечник никак не мог поверить в то, что с ними происходило - с ними обоими, его тоже начало постепенно уносить куда-то прочь, дальше, чем когда либо прежде. Туда, где они еще никогда не были, к тому, что они никогда не чувствовали, то, чего никогда прежде не знали.
А на утро Санджи открыл глаза, и, встретив пристальный изучающий взгляд черных глаз напротив, улыбнулся - чисто и спокойно, показав ямочки на щеках.
- Привет, - улыбка была солнечная и радостная. - Ты вернулся.
Зоро обнял его в ответ, прижимая к себе крепче, и выдохнул куда-то в плечо:
- Я дома.
А что он еще мог ответить?
И, собственно, сама песня, ради которой все это и затевалось. Писалось с целью точного попадания в текст и немного - в музыку.